ВОДА

В столбах дождя находят брод

косые ветры,

Вода вершит круговорот к корням

сквозь ветви,

Отдав небесное земле,

деревьям,злакам,

Она привычных на стволе

наставит знаков:

Виток затейлевой лозы,

ажур прожилок,

Подрагивающий ход осы

всей из пружинок.

Отдав небесный свой заряд

реке и рыбам,

Она на миг зависнет над

крутым обрывом.

Рассыплется её струя

молочной пудрой,

Осыпав сонные края

росой под утро.

Сбегу от пасмурных забот

к дождливой стае

И, завершив свой оборот,

легко истаю.

"Ни струны, ни погоста

Не хочу выбирать,

На Васильевский остров

Я приду умирать..."

Иосиф Бродский.

Хлебца, хлебушка жёсткий корм

(зубы сломала, пальцы искровила!),

не твоего, степь, чем с детства кормила,

а того, от которого к старости- ком.

Наплыва воды маслянистой в горсть,

в ладонь безвольную (кто я? что я?)-

такое неродственное, пустое

целование мимо и вскользь.

И больше ненадо ничего. Уйду,

не сгодившаяся ни в падчерицы, ни в дочки-

все столбы, шпили, колонны стремятся к

точке,

мерцающей в ночном космическом льду.

Так я плакала... А до впускающих врат

было ещё далеко и непросто.

Не иссякли слёзы- "ни страны,

ни погоста...",

И прости нам, прости- "я приду умирать".

"На стёкла вечности уже легло

Моё дыхание, моё тепло".

1909г. О. Мандельштамп.

"И я выхожу из пространства

В запущеный сад величин".

1935г. О. Мандельштам.

Дыхание виднее в холода.

Живоё всё любимее и жальче.

В глазах тверда солёная вода,

И сквозь неё глядит замерзший мальчик.

И ларчик выпадает из руки-

В нём сонный прах сиреневого лета,

Наивности седые угольки

И лёгкий локон мальчика- поэта.

Чем крепче лёд, тем тоньше ткань души,

И вот уже, невидимая, рвётся,

И изи рта, из чёрного колодца

За облаками- облочком спешит.

А позже спутницей снегам,

Впорхнёт письмом в древесную обитель-

Прочтёт ребёнок имя по слогам,

Кого Господь простил, а скот обидел.

И каждый вздох в белеющем саду,

Где шепчутся деревья с небесами,

Как поцелуй! И губы молвят сами:

- Приди, приди!- и слышится- Иду

маме

Мамочка. Жизнь- карамелька и яблочко-

Звёздочкой вен на груди обозначилась.

Страшные сны в надключичную ямочку

Нежно- молочную поутру спрячутся.

Мамочка. Сердца молитва лечебная,

Хлебца солёного пенная мякушка

С маслом подсолнечным. Страхи вечерние

Мало- помалу улягутся камушком.

Мамушка. Жизнь- то не гладью, а крестиком.

Сколько их вышила наша-то бабушка-

Листики, ягодки, венчики, пестики-

Жаркие крестики, яркие, матушка.

Мамонька, в О- как за пазуху Божию,

В мягкую Н- добровольною пленницей.

Матинка- звёздочка гаснет под кожею,

Небо, зато набухает и пенится.

С мыслью о моих предках

Рудовских, Мейзеровых

День прожить- три поля перейти-

Ягодное, вспаханное, минное

И себе самой- Спокойно, милая!

На конце пути произнести.

А потом, свободным сделав шаг,

В поросль глухую, как безумие,

Еженощно и непредсказуемо

Закатиться в сумрачный овраг.

Где к корням и камешкам приник

Под нестойкой стаей кровель лиственных,

От полночных взглядов чьих- то пристальных

Льдом кристализуется родник.

- Милые, родимые!- шепчу,

Ртом связуя тёплое и стылое,

В суете дневной почти что стылое,

Намертво прилепятся к плечу.

Что без твоей любви я пропаду.

А в сущности какую лабуду

Несу я! Позабыв о самом главном.

Но почему твой каждый ноготок,

Твой каждый прыщик, ранку и потёртость

Готова целовать и к чёрту гордость!

Как это называть? Каков итог?

Украденый кусок умаслит тело,

А что душа? Какое, впрочем, дело

Теперь мне до твоей души...

А. Б.

Пью вино, подвешенная на тонкой паутине

Еще глоток и не выдержит нить!

Валятся на бархате, атласе или сатине.

Какая разница? Попробуй ощутить!

Попробуй пошутить на эту тему,

Попробуй и получится наверняка!

Взлети! На тонкой паутине! Тело

узнает свой предел. И до греха

останется совсем немного. Сдайся!

Закрой глаза, замри, и поплыви

В болотистые воды. О Любви

Не заикайся. О, незаикайся!

Она как кнут, пропитанный в крови

Всех, жаждущих рубцов и ран открытых.

Но что я зная,знаю Любви?

Когда удел мой мыло да карыто,

Очаг, зола, и счастье и труды,

Восторги, откровения счастливца,

и та открытость, где сияютлица,

вне всех оценок. Эти вот следы

Должны оставить мы. Я их оставлю!

Я голосом слыву, а немотою славлю

Моя любовь. Пусть голос отлетит!

Пусть Бог меня безумную простит!

Что я тебя превыше Бога ставлю.

МОЕЙ ВОРКУТЕ

Грачи на север летят, туда,

где глыбой серой спит Воркута

на чёрной глыбе (горюч испод!)

Злой дух, изыди! Свершись исход!

Ах, город, город,

бараков зыбь

не переспорят

твои дворцы.

Тебе по тундре

не плыть гордясь-

развеял кудри

подземный князь.

На белой плахе, в кольцо зажат,

прими ж, в оплату смертельных жатв,

с твоих потомков их плоть и кровь

среди потёмок- во глубь снегов.

Вечности, духа и Слова.

Это- тонкая кость

облечённая в обречённость

выживания.

Это- гроздь

золота жизни на чёрном

закопченом сукне

ожидания и разлуки,

Это- чёлном ладонь

через воды бессонной муки.

Прикосновение- боль.

Обухом- радость от вести.

Это ливни стихов,

падающих отвесно

из глубины небес

сквозь сердце-

в листа равнину,

где руки раскинув- крест!-

распята душа Марины.